Модельер по призванию

– Народные промыслы – это русские национальные традиции. Чтобы сохранить интерес к богатому наследию предков, нужно с детства прививать вкус к красивым и уникальным вещам. Тогда они будут востребованы в современной жизни, – считает нижегородский дизайнер, директор ООО «Нижегородская вышивка» Павел Рябинин.

Павел Рябинин родом из Заволжья. Местность издавна славилась своими рукодельницами – кружевницами, вышивальщицами. Еще в школьные годы Павел пробовал моделировать одежду, но долгое время это оставалось только увлечением. Нравилась ему также и биология. В итоге поступил в ННГУ им. Лобачевского на биологический факультет и стал экологом. Работал в Росприроднадзоре. А 16 лет назад, поддавшись внутреннему порыву, записался на курсы по стилистике и дизайну одежды. С этого времени начинается новая страница в биографии нашего героя. Он начинает моделировать и конструировать одежду, участвует в конкурсах и даже побеждает на одном из них в Москве как начинающий дизайнер.

Городской промысел

В 2019 году Рябинин создает предприятие на руинах некогда весьма успешной строчевышивальной фабрики. Начинает заниматься возрождением одного из самых распространенных нижегородских промыслов – художественной вышивки.

В Нижегородском крае народных умельцев всегда было немало. Однако чисто городскими промыслами считались только два – производство елочных игрушек (их выпускает сегодня фабрика «Ариель») и нижегородская вышивка.

Художественная вышивка получила развитие в Нижнем Новгороде в 1933 году, когда артель «Искра» объединила под свое крыло вышивальщиц города. В 1960 году артель переименовали в фабрику «Красный Октябрь», а через десятилетие объединили с артелью «Третья пятилетка» и назвали «Горьковская художественная фабрика». С 1993 до 2019 года она носила название «Юнона».

Нижегородский манер

Нижегородские мастерицы владели разными техниками: гладью, тамбуром, гипюром, золотным шитьем, техникой вприкреп. Характерной особенностью нижегородской вышивки стало преимущество растительного орнамента над геометрическим. Например, очень часто в орнаменте встречаются грозди винограда, розы, колоски, васильки.

Для нижегородской вышивки характерно четкое ритмичное строение рисунка, чередование в узоре одинаковых элементов: крупных и мелких, блестящих и матовых, округлых и резных, золотых и серебряных. Главные мотивы узора зачастую окружены мелкими, тонкими дополнительными элементами, а рельефные формы сочетаются с ажурными разделками.

Осталось пять человек

– В 2019 году фабрика закрылась, и я решил позвать мастеров к себе, – вспоминает Павел Рябинин. – Вселить веру в людей с потухшими глазами оказалось непросто. Нужно было убедить женщин, что можно продолжить дело. Они были настроены скептически, тем не менее поддались на мои уговоры. Начинали мы практически с нуля. Не было никакой ассортиментной базы, ни одного нового изделия для продажи. Пришлось заново создавать коллекцию – платки, скатерти, одежду. Причем времени на эксперименты практически не было, а каждое изделие создается долго. Мы выпускали новые образцы, наблюдали за реакцией покупателей. Принимали участие в выставке НХП «Ладья» в Москве, изучали мнение москвичей. Развивали производство дальше.

У нас небольшая команда, – продолжает директор предприятия. – Два художника: Тарасова Лариса Семеновна, член Союза художников РФ, и Чуркина Наталья Михайловна, ей уже за 80 лет. Наталья Михайловна нам создала несколько новых изделий в чистых традициях нижегородской вышивки. А с Ларисой Семеновной мы уже экспериментируем с новыми формами, с новыми цветами, рисунками, чтобы двигаться в ногу со временем. Есть у нас также конструктор одежды Мария Михайловна Янина и две вышивальщицы: Голова Ольга и Зотова Ирина – мастера высшего класса. Раньше на Горьковской художественной фабрике численность коллектива достигала тысячи человек. На предприятии «Нижегородская вышивка» трудятся только пять женщин.

Тонкая грань

– При создании вещей с художественной вышивкой нужно чувствовать тонкую грань: использовать традиционные мотивы и рисунки, но преподносить их по-новому, – говорит Павел. – Это могут быть какие-то новые современные ткани, расцветки необычные.

Мы используем машинную вышивку, но с применением ручного труда. Конечно, в наше время существуют машины-автоматы, для которых нужный рисунок задается программой, и аппарат сам все вышивает. Мы же используем швейные машины, которые управляются вышивальщицей. Для этого рисунок наносится на ткань, далее ткань помещается в пяльца, и мастерица заполняет рисунок с помощью машины и контролирует весь процесс руками, следя за тем, чтобы узор был красивым, аккуратным и качественным.

В планах Павла Рябинина – привлекать молодых специалистов к возрождению промысла.

– Мы намерены создать творческую лабораторию, куда будем приглашать студентов профильных образовательных учреждений. Будем проводить мастер-классы, лекции, творческие встречи. Знакомить юношество с исконно нижегородским промыслом. Ребята будут придумывать новые модели, новые вышивки, новые фасоны. Планируем создать молодежную коллекцию одежды. Мы не рассчитываем, что к нам придут сотни молодых людей. Пусть это будут единицы, но они станут продолжателями традиции.

Ложки-фантазии

Если Павел Рябинин – руководитель целого предприятия, развивающий народные промысел, то наш следующий герой – Андрей Климов, мастер-самоучка, потомственный ложкарь из Семенова. Он не только сохранил мастерство, доставшееся ему от деда, но и придал ему новое звучание. Как? Андрей Константинович создал целую коллекцию деревянных ложек с фантазийными ручками.

– В детстве очень любил смотреть, как дедушка делал ложки из липы, – рассказывает мастер. – Тогда, полвека назад, у нас их почти в каждом доме вырезали, потом на ложкарную фабрику продавали, их там потом расписывали. Не зря Семенов с XIX века ложкарной столицей зовут, когда-то их тут делали по сотне миллионов в год!

В детстве резать дерево ему не разрешали – бабушка очень боялась давать острый ножик ребенку. Так что дедово мастерство он вспомнил и начал осваивать уже во взрослом возрасте, и первым изделием была деревянная кружка, сделанная в армии. Потом вырезал то, что было интересно детям: кораблики, фигурки разные. А вот ложкарным промыслом он, монтер пути на ГЖД, занялся всего 4–5 лет назад, уже почти на пенсии.

Туфелька на свадьбу

А началось все с ложки-туфельки, которую заказали на свадьбу знакомые Андрея Климова.

– Есть такой свадебный обычай: жених выпивает из туфельки невесты шампанское. Чтобы исполнить его изящно, и попросили сделать такую туфельку, – вспоминает наш герой. – Я и сделал, всем очень понравилось! Потом внучкам своим несколько таких туфелек навырезал, они с удовольствием ими играли. А дальше я решил ложку-штопор сделать, потом ложку-открывашку, -ножик, -ухват, -чапельник, китайские палочки, сковородку… Меня так захватило! Идеи как сверху шли. Работал, конечно, больше зимами. Летом и на железной дороге работы много, и огородом надо заниматься. В интернет за идеями даже не заглядывал, я против плагиата. Недавно вот только посмотрел – кто-то делает наборы ложек с ручками в виде рыбки или завитушки. Это все на продажу. А такой, как у меня, коллекции деревянных ложек в России ни у кого нет!

Мимо не пройдешь

Ложка-пустышка, ложка-весло, ложка-матрешка, ложка-флейта и совсем уж экзотические ложка-фонендоскоп, ложка-шприц, ложка – шпулька для ниток… Когда больше 30 экземпляров в коллекции накопилось, Андрей Климов отнес их в местный музей – дом Семëна-ложкаря. Там предложению выставить такие креативные экспонаты очень обрадовались: «Берем! Конечно, берем!»

И теперь мимо экспозиции диковинных ложек никто из посетителей музея пройти не может: обязательно остановятся, долго будут рассматривать, фотографировать. А потом еще и пост в соцсети напишут: вот что видели, вот это мастер в Семенове живет! А если учесть, что в Семенове бывают туристы со всей России и других стран, то о нижегородском ложкаре-креативщике знают во многих точках мира!

На память потомкам

На сегодняшний день в коллекции ложек Андрея Климова 47 предметов. Конечно, мастер хочет «догнать» ее до полусотни, а если выйдет – то и больше сделать. Но идей для новых столовых приборов пока нет.

– Я стараюсь делать ложки с визуально понятными символами, и мне кажется, я уже все, что можно, переделал, – признается ложкарь. – Бывает, на фестивалях в Семенове и на других выставках, где я участвую со своими изделиями, сами посетители идеи подсказывают. Например, как-то предложили сделать ложку-фигу. Она уже есть в коллекции.

Продавать свою коллекцию мастер не хочет. Во-первых, она уникальна, а за уникальность нужно платить большие деньги. А во-вторых, хочет оставить ее потомкам – на память об их деде-ложкаре.

– Жаль, мастерство передать некому – у меня дочка и внучки, – сетует Андрей Климов. – Они, конечно, все в меня – рукастые! Если участвуют с поделками в школьных выставках – всегда только первые места. Но вот резать по дереву их не научишь – девчонки!

Однажды к мастеру обратилась директор одного из музеев Владимира: «Повторите для нас такую коллекцию!» Но Андрей Константинович отказал.

– Во-первых, многие ложки неповторимы. Я пробовал делать дубликаты – ерунда выходит, не получаются второй раз такие сложные экземпляры, как, например, ложка-фонендоскоп, – говорит мастер. – А во-вторых, я хочу, чтобы такая экспозиция только на нашей нижегородской земле была! Вот такой я патриот!

Елена Анисимова, Елена Крюкова

Фото из архива Павла Рябинина и Ирины Потрикеевой