Книга на все времена
Роман Сервантеса был написан четыреста лет назад, но не утратил своей актуальности до сих пор. Изначально писатель задумал написать пародию на рыцарские романы, очень популярные в Испании XVII века. Писателя раздражала не столько тема рыцарских приключений и высокой любви, сколько низкий художественный уровень произведений, напыщенный язык и излишне «высокий штиль». Писатель решил показать пошлость и нелепость литературных клише, используемых авторами популярного жанра. Постепенно роман перерос свой замысел, а Дон Кихот стал символом самоотверженного служения идеалам добра и справедливости. В России XVIII–XX веков образ Дон Кихота был чрезвычайно популярен. Чацкий Грибоедова, князь Мышкин Достоевского, «тот самый Мюнхгаузен» Григория Горина, Деточкин Эльдара Рязанова и многие другие чудаковатые мятежники-одиночки вышли из романа Сервантеса. Протест героев этих произведений – индивидуальный, карнавальный, полудетский. История хитроумного идальго вдохновляет театральных постановщиков и кинорежиссеров на новые трактовки романа и сегодня.
Версия Шварца
Спектакль о Дон Кихоте в Нижегородском ТЮЗе получился зрелищным, веселым, динамичным. Комедию «печального образа» поставил приглашенный режиссер, выпускник ГИТИСа, лауреат российских и международных театральных премий Максим Меламедов. В определенной степени режиссеру повезло – у него был замечательный литературный сценарий Евгения Шварца. Если кто-то скажет, что не знаком с творчеством этого драматурга, то вспомните фразы: «Я не волшебник, я только учусь», «Какое сказочное свинство», «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен», «То ли музыки и цветов хочется, то ли зарезать кого-нибудь». Известные фильмы «Золушка», «Обыкновенное чудо», «Снежная королева», «Голый король», « Убить дракона» сняты по сценариям Евгения Шварца. Автор рассказывает старые сказки по-новому. У Шварца всегда присутствует глубокий философский подтекст, тонкое понимание психологии персонажей, искрометный юмор, что делает пьесы интересными и для взрослых. Положительные герои Шварца просты, честны и ранимы, но сильны духом. Зло – бездарно, лживо, коварно, но в большей степени комично и не способно причинить настоящую боль и страдания.
Версия Меламедова
«Наш спектакль про человека, который борется с несправедливостью, но в жизни сталкивается с непониманием и предательством. Однако он не опускает рук в борьбе за любовь и милосердие, стараясь проявить их сам и вызвать в других. Конечно, герой многим кажется смешным неудачником, но так трогательны его доброта и бескорыстие! В спектакле Дон Кихот – большой ребенок, способный, как большинство детей, жить в мире своей фантазии наперекор реальности. Его внутренние сомнения особенно понятны взрослому зрителю, который найдет многие переклички с собственной жизнью. Ведь каждый из нас – немножко Дон Кихот», – отметил перед премьерой режиссер Максим Меламедов.
Инна Ванькина: спонтанное рождение
«Я люблю спектакли, которые рождаются спонтанно, – рассказала нашему корреспонденту директор ТЮЗа Инна Ванькина. – С Максимом Меламедовым мы познакомились в Нижегородском театре драмы, где он принимал участие в работе творческой лаборатории, организованной в рамках соглашения между министерством культуры Нижегородской области и ГИТИСом. В течение недели четыре молодых талантливых режиссера поставили несколько эскизов к разным спектаклям, и сотрудники нижегородских театров были приглашены оценить работу начинающих коллег. То, что поставил Максим Меламедов, мне очень понравилось. С согласия директора драмтеатра я пригласила Максима поставить спектакль у нас в ТЮЗе. Так родился «Дон Кихот». Многие сцены, которые были описаны сначала Сервантесом, а затем Евгением Шварцем, были переработаны Максимом. Режиссер сделал собственную инсценировку. Более того, молодой человек оказался разносторонне одаренным, я бы сказала, «режиссером полного цикла». Вместе с художником-сценографом Иваном Васецким были придуманы интересные декорации, которые легко монтируются и переводятся на сцену любых габаритов. В зависимости от разыгрываемой сцены мы попадаем либо в трактир, либо на постоялый двор, либо в замок. Максим вместе с композитором Андреем Александровым принимал участие и в написании музыки. Пьесу Шварца пришлось немного сократить. Мы понимали, что наши зрители – подростки, которые не могут долго сидеть на одном месте. Нам же хотелось поговорить с ними на темы возвышенные. Темы, важные для каждого человека».
Образы в развитии
Пьеса стала благодатным материалом и для исполнителей главных ролей. Актеры буквально породнились со своими персонажами. Настолько они оказались органичны в своих образах. Санчо Панса (Иван Пилявский) – веселый, лукавый. Любитель поесть и выпить. Костюм у него соответствующий. На голове вместо шлема – оловянное блюдо, на шее – веревочка с ложкой, в кармане – никогда не пустующая фляжка с вином. Даже шутовское «посвящение в губернаторы» напоминает его фантазии о сказочном сытном рае – мягкая постель и корона из вилок и ложек. Герой показан в развитии. В конце спектакля разжалованный оруженосец возвращается к достопочтенному идальго и просит принять его обратно: «Я не знаю, что вы со мной сделали, сеньор, но только я теперь и есть не могу, и спать не могу, и даже пить бросил!» Былые радости ему больше не приносят удовольствия. Мир раздвинул привычные рамки, оказавшись намного интересней, чем он себе его представлял. Санчо снова готов на подвиги, даже если его будут бить и подбрасывать на одеяле (самая комичная сцена в спектакле). Так же в развитии показан и образ Дульсинеи Тобосской (актриса Юлия Соколова). В первых сценах мы видим деревенскую простушку, принимающую Дон Кихота за умалишенного. Она боится новоявленного рыцаря и соглашается с ним во всем. А в конце спектакля это уже интересная барышня, открывшая для себя мир возвышенных чувств. «Сеньор, не умирайте. Вы первый увидели во мне принцессу, деревенские парни могут только щипать и тискать, а вы со мной говорите о любви так нежно!»
Театральный критик Павел Руднев (Москва): «Считаю, что театр сумел точно попасть в целевую аудиторию – это роман Сервантеса, пересказанный для подростков. Но в спектакле Максима Меламедова появляются и серьезные взрослые темы: публике предложено решить самостоятельно, кто таков этот вечный персонаж – герой или авантюрист, доброхот или злодей».
Метаморфозы главного героя
Безусловное попадание в образ получилось и у актера Дмитрия Соколова, сыгравшего Дон Кихота. Перед нами настоящий испанец, с горячим темпераментом, с большими выразительными глазами. Герою хочется верить, сопереживать, а порой и пожалеть его, и пожурить, как маленького заигравшегося ребенка. Дон Кихот по ходу действия проходит несколько метаморфоз. От человека, поверившего в идеалы рыцарства, до разочаровавшегося в своих убеждениях сеньора, способного без фантазий посмотреть на окружающий мир, а затем снова при поддержке друзей обрести веру в себя и ринуться спасать человечество.
Игра актеров безукоризненна. В спектакле занята большая часть труппы ТЮЗа – более 20 человек. Особенно понравились Дмитрий Соколов и Иван Пилявский. Они словно купаются в материале. Мы видим их кураж, какое удовольствие они получают от игры. Как будто актеры снова вернулись в детство и, надев на себя кастрюльки, тарелки, вооружившись потешными сабельками, вдохновенно изображают рыцарей, веселятся, как дети. Это игра настолько заразительна, что очарованная дама сердца готова идти за своими рыцарями хоть на край света. Правда, представления о рыцарском коне у Дульсинеи свои, девичьи. Для путешествий верхом она предпочитает не косу или метлу, а… женскую прялку. Если учесть, что спектакль для зрителей от 12 лет, то, думаю, ребята будут смеяться от души над всеми импровизациями актеров на сцене.
В стиле барочной живописи
В спектакле много массовых сцен, играющих полноценную художественную роль. Люди в черном – придворная знать, готовая потешаться над достопочтенным идальго, веселые выпивохи в трактире, разыгрывающие странствующего рыцаря. Толпа не приемлет отклонение от общепринятой морали. Либо живи, как мы, либо не живи совсем. Даже постоянное стремление родни Дон Кихота вернуть его домой – не что иное, как завуалированное общепринятой доморощенной заботой желание заставить его жить «как все». Интересны постановки массовых сцен. Перед нами как будто оживают картины западноевропейской жанровой живописи Гойи, Вермеера, Браувера, Метсю. Более того, режиссер заимствует у мастеров барочной живописи прием развертывания пространства в глубину. Так, всякий раз отправляясь в путь, Дон Кихот и Санчо Панса стоят на месте, раскачиваясь из стороны в сторону, а декорации медленно отодвигаются вглубь сцены. Тем самым мы как будто еще больше погружаемся в эпоху, когда жил и творил Сервантес. Этому способствуют также исторические костюмы (художник Анастасия Соломейна), соответствующие времени писателя. Сценография, выполненная в форме раскрытой пятиметровой книги, служит еще одним напоминанием о бессмертном произведении и доблестном рыцаре печального образа.
Елена Анисимова
Фото автора
