Справка
Протоиерей Владимир Гофман – священник Русской православной церкви. Член Союза писателей России с 1997 года. Автор многих книг поэзии и прозы, увидевших свет в Москве и Нижнем Новгороде. Лауреат многочисленных конкурсов и премий – конкурса им. Б. Корнилова, конкурса им. Э. Касимова, премий Нижнего Новгорода и «Болдинская осень».
Посвящается юбилею
– Владимир Николаевич, расскажите о сборниках стихов, которые вы презентовали в Ленинке. Насколько я понял, один из них – про деревню, другой – про город?
– Примерно так. Как следует из названия, первая книга посвящена уходящей русской деревне, деревне моего детства. Какой она была в 60-е годы прошлого века и что от нее осталось сегодня, о людских судьбах предвоенного и послевоенного поколений. Вторая книга – лирика, самая разная, в том числе историческая, религиозная и социальная, конечно.
– В анонсе говорится, что автором обложек и иллюстраций поэтических сборников выступил Александр Стариков, член Союза художников России. Почему автор иллюстраций выделен наравне с автором? Это важно?
– В обеих книгах, действительно, очень много иллюстраций. Причем не заставочных, а фактически самостоятельных художественных работ. Надо сказать, что с Александром Стариковым мы оказались, что называется, «синоптиками», то есть мы смотрим в одном направлении. У нас совпадают взгляды на жизнь, на творчество, на искусство. Он не просто иллюстратор книги, он – соавтор. Прошедшая презентация – наша общая.
– Книга «Встретимся на Откосе» посвящена 800-летию Нижнего Новгорода…
– Посвящена не значит, что это рассказ о городе, это скорее определенная дань любимому городу. Разумеется, в книге есть немало упоминаний известных мест. Например, Скоба, Стрелка, Откос. Я люблю Нижний. И художник его любит. Книжка – наш маленький подарок юбиляру.
– Судя по названию, волжский Откос – ваше любимое место в городе. Или нет?
– Точнее сказать, «одно из». Кто же из нижегородцев не любит Откос? Но я – житель сормовский, поэтому очень люблю и Сормовский парк, и Дубравную. Некоторые улочки Сормовского и Московского районов, которые, возможно, и не отличаются древностью, тем не менее мне очень близки.
Никогда не был атеистом
– У вас очень богатая на события биография. Окончил Катунскую среднюю школу, поступил в авиатехникум в Рыбинске. После окончания служил в армии. Довелось учиться в разных учебных заведениях: кроме авиатехникума – в институте иностранных языков, на истфиле университета. И работа тоже была разной – и в литейном цехе, в газетах, на телевидении и в театре. Даже на БАМе успели побывать. В 2000 году окончили Московскую духовную семинарию и стали священником. Складывается впечатление, что вы долго искали себя и не могли найти?
– Я бы так не сказал. Мне кажется, я всегда знал, что для меня главное. И это главное оставалось со мной, где бы я ни находился. Я люблю жизнь во всех проявлениях. Я люблю литературу. Я люблю православное богослужение и уверен, что в жизни главное – служить Богу. А Богу можно служить, служа людям. По-другому нельзя. Я стараюсь это делать по мере моих сил.
– Когда ехали на БАМ или работали в литейном цехе, вы были атеистом и только потом пришли к Богу?
– Я никогда не был ни атеистом. Атеист – не просто безбожник, это человек, грамотно отрицающий бытие Божие. Я его не отрицал никогда. Ни в тайге, когда мы мерзли в бараках на строительстве БАМа, куда перевели нашу воинскую часть, и мы пилили замерзший при пятидесятиградусном морозе хлеб пилой. Ни в литейном цехе на ручной формовке, где жара как в пустыне. Ни будучи газетчиком. Зернышко веры, которое заложили мои близкие люди еще в детстве, медленно, но прорастало и все же, к счастью, проросло. Так я стал священником. Я не расстался с любимым делом – журналистикой и литературой, когда встал к престолу. Сейчас у меня своя программа на радио «Образ», постоянные публикации в газете «Ведомости Нижегородской епархии». И книги, конечно, которые я пишу, – и стихи, и проза.
Иерейская проза
– А разве служителю Бога не возбраняется писать стихи и прозу, вести передачи на ТВ, играть на гитаре и петь, то есть заниматься сугубо светскими делами?
– Не возбраняется (смеется). Но, понятно, есть определенные нравственные рамки. Почему священнику, умеющему владеть словом, не заниматься творчеством, проповедуя добро, которое несет христианство? Пишущих священников немало. Я – один из них. В начале 2000-х годов даже появился в литературной критике специальный термин – иерейская проза. Разумеется, священнослужители-писатели пишут о том, что им близко, а это значит, что в основе их творчества – христианские ценности, люди, обретающие или уже обретшие их. Скажем метафорой – дорога человека к храму.
– Я к тому веду, что в обществе до сих пор существует стереотипы, что можно, а что нельзя делать священнику…
– Стереотипов у нас хоть отбавляй. Но от них следует освобождаться. Священник в здравом уме прекрасно знает, что ему можно, а что нельзя. У него есть заповеди Божии, устав Церкви и своя совесть, а совесть, по определению блаженного Августина, это бездна, в которой обитает Бог.
Сергей Анисимов
Фото Алексея Манянина
